Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море - Николай Асанов

После короткого привала Лидумс повел группу дальше, оставив Делиньша на условном месте ожидать Графа, если тому удастся уйти от облавы.

Вот они идут уже два часа, три часа, а за ними такое же безмолвие, как и впереди. И наконец, Лидумс отдает приказ:

— Отдых!

Они бежали, шли и чуть ли под конец ни ползли, и оторвались от чекистов километров на двадцать. И сейчас Лидумс деловито распределял посты, разрешил Коху развести небольшой огонь, благо лес был так густ, что, казалось, тут и руку не просунуть. Все были голодны, все устали, но больше всех, пожалуй, изнемогли Вилкс, Эгле и Петерсон.

Петерсон лежал в кустах, полумертвый от усталости. Но едва он услышал чьи-то шаги, как выхватил пистолет и чуть с испуга не застрелил Делиньша, приведшего с собой Графа. Граф, которому пришлось пробежать чуть ли не вдвое большее расстояние, рассвирепел и отобрал у него оружие.

Кох, вздыхая об оставленном в лагере готовом ужине, собирал захваченные второпях продукты. По расписанию тревоги «братья» были заранее предупреждены, кто и за что отвечает. Но продуктов было мало, да и собрать их не успели, и теперь оставленный в лагере ужин казался «царским». И неизвестно было, что ожидает их дальше.

Скромный ужин еще не был готов, когда над лесом в ночной тишине вдруг зарокотал «кукурузник» И Вилкс, и Петерсон помнили эти легкомоторные русские самолеты еще со времени войны. Петерсон, решив, что «кукурузник» разыскивает их, схватил плащ Делиньша и накрыл им огонь. Но «кукурузник», видимо, не заметил среди мохнатых елей маленького костра и улетел. Остался только сожженный плащ.

Наконец кое-как поужинали, можно было ложиться спать. Правда, ночевка в лесу была менее удобна, нежели в теплом бункере, тут ни нар, ни постелей для них никто не приготовил. Зато можно было послушать Графа.

Граф, устроившись в засаде, скоро увидел чекистов. С ними оказалась, как и предполагал Лидумс, розыскная собака, которая взяла след Графа. Граф подпустил собаку на десять метров и с первой очереди уложил ее.

Проводник открыл стрельбу по Графу. На помощь проводнику бросился второй солдат. Граф переполз на другое место, — там залег в ямку — и дал по ним вторую очередь…

— Один подпрыгнул и рухнул, считаю, что убил, другой покатился, и мне его уже не видать. Но Лидумс приказал: «Отвести!» — и я пополз на северо-запад. Тут они все пошли цепью в мою сторону, я тогда ходу, а сам остановлюсь да по ним — р-раз! — чтобы не очень увлекались. Теперь они меня будут искать там всю ночь да еще и завтра целый день!

Уже засыпая, Граф вдруг проворчал:

— Оставили антенну на сосне! Я слышал, как они обрадовались, когда ее заметили. И были среди них солдаты с маленькими чемоданами за спиной, наверно, с портативными радиопеленгаторами…

Он повернулся на бок и заснул, а Делиньш, Вилкс и Петерсон начали упрекать друг друга в забывчивости и решать, чья же рация была запеленгована, как будто это имело теперь какое-то значение. Лидумс приказал спать, а сам остался на посту.

Отдохнув часа два, с рассветом двинулись все таким же беглым шагом дальше, в сторону Талсинских лесов. На следующую ночь они были километрах в пятидесяти от лагеря.

Четыре дня вся группа голодала. Собирали заячью капусту, ели молодые стебли сосняка, дудки камыша, ростки хвоща. «Братья» отлично знали, чем можно набить желудок во время голодовки, но от такой пищи воротило душу. На пятый день Лидумс с Юркой пошли на разведку.

Вернулись они с полными рюкзаками еды и с запасом новостей. Местные жители рассказывали, что войска ЧК наткнулись в Энгурских лесах на группу «лесных братьев» численностью приблизительно в пятнадцать человек. Бой шел всю ночь. Несколько «лесных братьев» было убито, но и войска ЧК потеряли часть солдат, трупы их были вывезены на санитарной машине в Тукумс. А уцелевшие «братья» отступили в Талсинские леса.

После возвращения Лидумса с продуктами прошлые испытания стали забываться.. Однако нападение войск ЧК как-то отрезвило приезжих. Никто из них не выказывал желания выйти снова в эфир и передать англичанам какое-либо сообщение о себе. Лишь четырнадцатого июня Вилкс передал Лидумсу тайнописное послание английской разведке, адресованное: Швеция, Стокгольм, Лидингс, Хересрудсваген, 4, К. Усма.

В своем послании Вилкс сообщал:

«В конце мая, вблизи района, где расположена группа, показались войска ЧК, мы называем их «синими». Наша группа акций не проводила, поэтому считаю, что один из передатчиков был запеленгован. Я прекратил передачи и спрятал «сэт» в двухстах метрах от лагеря.

«Синие» стали прочесывать лес в противоположном от нас направлении. Из этого заключаю, что пеленгация была не очень точной. Второго июня в 20.00 постовой заметил «синих» на расстоянии восьмисот метров от лагеря на лесной тропе. Покинули лагерь, а один из нас остался прикрывать отход. Были на расстоянии одного километра от лагеря, когда «синие» обнаружили пустой бункер и открыли по нему огонь из автоматов и пулеметов.

Прикрывавший наш отход отступил немного от лагеря и, когда «синие» были на расстоянии тридцати-сорока метров, открыл по ним огонь из штурмового автомата. По словам прикрывавшего, двое «синих» упали. Еще не знаем, убиты ли они или только ранены. Сам прикрывавший остался невредим и впоследствии присоединился к нам. Сейчас находимся в безопасности и не потеряли ни одного человека.

Эти события затянули переход Петерсона на другое место. Начать работу на «сэте» смогу разве что в конце июня. Убежден, что «синие» оставили в старом лагере и поблизости от него засады и поэтому не могу посылать сейчас за спрятанным имуществом. «Сэт» спрятан очень хорошо, и за его сохранность я спокоен. Кварцы, коды и расписание находятся при мне. Вблизи лагеря, в котором мы сейчас находимся, «синие» в настоящее время не обнаружены, и я надеюсь, что подобных «маневров» больше не будет.

Для прикрытия командир назначил опытного человека с задачей застрелить собаку. Между прочим, прикрывавшим является недавно представленный мною новый радист.

Командир умело руководил отходом и перебазированием. Шлю вам и Силайсу сердечный привет и надеюсь осенью встретиться.

P. S. Пожалуйста, сообщите, с какого числа можете выехать встречать нас, ибо надеюсь, что неудавшуюся встречу можно повторить с лучшим исходом».

Увы, теперь жизнь была поневоле тихой. Хотя рация Петерсона была в лагере, но ее пока что превратили только в приемник для прослушивания «слепых» передач и обычных сообщений радио. Слушали еще музыку, особенно сентиментальную, — всякие любовные песенки и тягучие танцевальные мелодии — и однажды услышали в «слепой» передаче обращение к себе:

«Дорогой Вилкс и все друзья! Мы потрясены случившимся, но рады благополучному исходу дела. Определенно исключаю, что причиной вашей, правда, благополучно закончившейся, трагедии является только пеленгация, но все-таки прекратите свою работу на рации примерно на два месяца, обращайтесь к нам по радио только в случае крайней необходимости, хотя мы и будем слушать все время по расписанию связи. Вызывайте нас в течение трех минут, не больше. На вызов мы отвечать не станем, это запутает чекистов, ожидающих двусторонней связи…»

После этого подолгу сочиняли тайнописные послания. Надо же было сообщить хозяевам, что ты все еще жив.

Много играли в карты, рассказывали старые анекдоты. Делиньш, числившийся теперь помощником Петерсона, с интересом расспрашивал своего шефа о прошлой жизни. Эти рассказы были не хуже сказок. Только сказки почему-то кончались печально.

Соблюдая законы конспирации, Петерсон, конечно, не называл своей настоящей фамилии. Но он не мог удержаться, чтобы не похвалиться своими блестящими связями в прошлом. И кем он только не был! Учился в офицерской школе; служил во многих воинских частях; стал инструктором осоавиахима в Риге перед войной; полицейским чиновником после начала оккупации; офицером латышского легиона «СС»…

Эта тоска по прошлому непрерывно тянула его в Ригу. Он все еще не верил, что вся жизнь в Риге переменилась. Впрочем, без Риги он не мог выполнить ни одного поручения англичан. Чем могли помочь ему лесные люди, когда от него требовали сведений о радиолокационных установках, новых типах самолетов, вооружении морских кораблей?..

Вскоре он начал просить Лидумса о новой встрече с Будрисом.

В конце июля эта встреча состоялась.

На этот раз они разговаривали с глазу на глаз, в теплом и пахучем, похожем на памятный Петерсону Межапарк, лесу. Если бы не комары, которые висели плотным темным облаком над собеседниками, если бы под ними была скамейка, а перед ними столик с пенистыми кружками пива, Петерсон, вероятно, и не пожелал бы лучшего. Но пока что о Межапарке можно было только мечтать. Сидя на поваленном ветром дереве, отмахиваясь от комаров, Петерсон убеждал собеседника: